«Я была совершенно аполитична, как и 90% беларусов», а спустя считаные недели стала кандидатом в президенты и символом надежды на перемены. «Салідарнасць» в рамках спецпроекта «Транзит: Начало» поговорила со Светланой Тихановской о ее трансформации, сыгравшей огромную роль в событиях 2020 года.
— Когда вы почувствовали, что ваша спокойная налаженная жизнь меняется?
— В тот момент, когда Сергея (мужа Светланы, создателя YouTube-канала «Страна для жизни». — Прим. «Салідарнасць») посадили первый раз. Это было как холодный душ. Ты сразу начинаешь чувствовать опасность.
Это был первый за все время супружеской жизни Новый год, который мы встречали не вместе. Такое себе ощущение: Сергей в тюрьме, мы с детками поддерживаем его маму в Гомеле.
— И что вы говорите супругу, когда он выходит после «суток»?
— Говорю ли я «прекращай»? Нет. Потому что слишком хорошо знаю своего мужа. Супруги должны поддерживать друг друга, а не отговаривать.
Как и многие, я смотрела стримы Сергея и видела, что он становится очень популярным. Харизматичный, привлекающий внимание — люди к таким тянутся. Сколько народу приходило, когда Сергей приезжал «кормить голубей» в тот или иной город!
Помогала мужу как могла. Наклейки какие-то заказывала. Но глубоко вовлечена не была. Той весной я вернулась к работе: после того как 10 лет занималась реабилитацией сына, стала преподавать в онлайн-школе.
И вот однажды Сергей приезжает и говорит: «Люди просят меня баллотироваться в президенты». — «Ты же понимаешь, какие могут быть последствия?» — «Да, понимаю», но решил и решил.
— Этот вопрос, конечно, лучше было бы задать Сергею, но мы, к несчастью, сейчас лишены такой возможности. Может быть, вы прольете свет: почему человек, много лет успешно занимавшийся бизнесом, вдруг так активно включился сначала в общественную деятельность, а потом и в политическую?
— Я не думаю, что Сергей изначально хотел заниматься политикой. Он купил заброшенную усадьбу, собирался превратить ее в место отдыха паломников. И начались мытарства. Чтобы провести свет, крышу настелить — нужна куча разрешений.
Постепенно человек задается вопросами. Почему столько препятствий вместо того, чтобы давать возможности людям зарабатывать? Почему власти ставят палки в колеса?
И так шаг за шагом Сергей пришел к выводу, что в нашей стране многое необходимо менять. Число его сторонников быстро росло, причем вовлекались простые люди, ранее в общественной жизни не участвовавшие. Сергей сумел достучаться до их сердец.
— Тогда власти решили лишить Тихановского возможности зарегистрировать свою инициативную группу, посадив его на «сутки» в тот период, когда нужно было подавать документы в Центризбирком. Но их ждал сюрприз…
— Даже тогда моя трансформация еще не началась. Я не пошла в политику — я пошла вместо мужа, чтобы поддержать его. В перерыве между онлайн-уроками подала документы в ЦИК по доверенности.
Но Сергею в регистрации отказали. Времени на размышление было немного. И я сама, ни с кем не советуясь, приняла решение подать документы от своего имени.
В тот момент это решение было для меня абсолютно органичным. Далеко вперед я не заглядывала и о последствиях не задумывалась. Считала, что мне откажут, как и мужу. Но мне важно было сделать это для Сергея.
Потом пошли слухи, что мы заранее обо всем договорились. На самом деле для Сергея все это тоже было шоком.
Он звонит: «Света, я вышел!» Отвечаю: «Я рада, но не могу говорить — еду в ЦИК». Сергей был уверен, что я ехала за его регистрацией. И потом, когда созвонились снова, сначала даже не понял: «В смысле — ты? Как так получилось? Почему меня не зарегистрировали?»
В общем, отсидел, приехал домой, а жена уже кандидат в президенты (улыбается).
Мы толком об этом и поговорить не успели. Сергей сразу ушел в работу с головой. В одном интервью сказал, что очень благодарен мне и гордится этим поступком.
Когда через 9 дней мужа посадили уже надолго, я была в прострации. Практически не участвовала в сборе подписей. Но сторонники Сергея самоорганизовались и взяли все в свои руки. А я на том этапе только съездила на Комаровку, чтобы подписаться за Виктора Бабарико и Валерия Цепкало, и на свой пикет, чтобы самой подписи собрать.
— А если бы вас не зарегистрировали, на кого бы вы делали ставку?
— Наверное, просто выпала бы из этого поля. Пыталась бы искать деньги на адвокатов для Сергея.
А может быть, и нет. Потому что движение стало уже слишком масштабным.
Мне потом рассказывали про реакцию людей на мою шутку в ЦИК: «Боги мои! Она сказала, что всю жизнь мечтала быть президентом! Наш человек!» То есть некоторые воспринимали меня как ярую оппозиционерку.
А на самом деле я была осторожным человеком и ненавидела публичные выступления. Ты выходишь из ЦИКа, на улице куча людей с камерами. Думаешь: «Боже, что с ними делать? О чем говорить? Ты же пришла не делать революцию или побеждать на выборах. Ты пошла за мужем».
Потом ты видишь эти огромные очереди, чтобы поставить подписи. Массу людей, которые тебя поддерживают — потому что ты одна из них, а не чиновник. Одновременно радость, шок, восторг, страх — самые разные эмоции намешаны.
— И тут раздается звонок…
— Очень жаль, что на тот момент на меня не вышел никто политически подкованный и не объяснил, как общаться, если будут поступать угрозы, и вообще в критических ситуациях. Ноль понимания было.
Звонивший сказал:
— Остановитесь. Иначе сядете в тюрьму, а дочь и сын попадут в детдом.
Я пошла и записала видео, что прекращаю кампанию. Но потом… Вспомнила, сколько людей в это вложилось. И решила продолжать, хоть было страшно. В первую очередь за детей…
К счастью, постепенно к команде стали присоединяться опытные политики: Александр Добровольский, Анна Красулина… Благодаря тому, что Маша Мороз, руководитель штаба, вышла на связь с Объединенной гражданской партией, чтобы они просто поделились программой, которой у меня не было.
С меня сняли огромную нагрузку. Вопросов же было множество. Создание фонда, чтобы люди деньги давали на предвыборную кампанию. Организация поездок, митингов.
— Вы тогда дома ночевали?
— Одна я уже старалась не оставаться. Поэтому много времени проводила в семье Мороз. А если ночевала в своей квартире, то Маша была со мной.
Я тогда поставила видеокамеру, чтобы, если меня дома нет, не подбросили что-нибудь запрещенное. Как те 900 тысяч долларов, которые только на третьем обыске «нашли» за диваном у Сергея.
Наша кампания была самая скромная по возможностям. У Бабарико собралась крутая команда и хватало ресурсов, чтобы воплощать ее идеи в жизнь. А у нас работали простые люди на голом энтузиазме.
Я даже очень сомневаюсь, что люди изначально задумывались, каких перемен мы хотим. Это пришло уже позже. Сперва все вышли против несправедливости и беззакония. А потом уже у каждого была своя собственная эволюция. И у меня тоже.
Помню самую первую поездку на митинг — в Дзержинск. Отложилось в памяти: тебе нужно ехать и что-то говорить со сцены. Боже, где я, а где сцена? (улыбается)
Первое время мне писали речи. Но потом я поняла: что-то не то, не лежит у меня душа к этому. И начала просто разговаривать с людьми.
— Какие города запомнились особенно?
— Гомель — это мой город. И Могилев — там были опасения, что люди не придут, поскольку это вотчина Лукашенко. Но везде собиралось много народу.
Помню, как меня и встречали, и провожали, а я, даже не понимая до конца, что происходит, просто ощущаю вайб этих людей, находясь с ними на одной волне.
— Кому принадлежала идея с трио: Светлана Тихановская, Мария Колесникова, Вероника Цепкало?
— Со слов Валерия Цепкало, эта идея принадлежала ему, но как было на самом деле, точно сказать не могу.
Мы встретились втроем (Вероника, Мария, Светлана. — Прим. «Салідарнасці») и обсудили очень простую концепцию: идти дальше не каждый сам по себе, а вместе под лозунгом «За честные и справедливые выборы». Я сразу ответила, что за. Семь минут — и мы договорились.
Но думаю, что, если бы я отказалась по каким-то причинам, они готовы были объединяться с Сергеем Черечнем.
— Вы на «Супер 8» катались когда-нибудь?
— Конечно.
— Не напоминает этот период вашей жизни «американские горки»?
— Нет, потому что на горках у тебя меняются циклы: медленно поднимаешься вверх, потом летишь вниз. А в 2020-м у меня не было возможности перевести дух. Все время несешься на страшной скорости.
— И вот наступает 9 августа. Чего вы ждали?
— Чем ближе ко дню голосования, тем напряженнее была обстановка в штабе. Немало наших сторонников уже оказалось за решеткой.
У меня сложилось впечатление, что команда Бабарико не хотела визуальных проявлений протеста. Они пытались сделать все «по закону». А людей же не остановишь.
Я помню, как начался подсчет голосов, и в штабе раздался крик, что вывесили первый честный протокол. А потом второй, третий… Все: «Вау! Класс!» И, с одной стороны, начинается эйфория, а с другой — слышны звуки выстрелов.
— Ваше личное ощущение какое было: побеждаете или нет?
— А не было в тот момент меня — мы все были как единый организм. Мы побеждаем! Мы, беларусы! Мы как нация!
Вот такие были тогда ощущения…
«Салідарнасць» умышленно ограничила это интервью временными рамками по 9 августа включительно, поскольку вряд ли целесообразно обсуждать все многочисленные события 2020 года в рамках одного разговора. Но рассчитывают спустя некоторое время задать Светлане Тихановской вопросы о том, как развивались события в следующие дни, недели и месяцы.
